Как в Актюбинск пришла революция, голод, страх и расстрелы
Около 10 лет назад в редакцию обратился старейший актюбинский журналист и телеоператор Фёдор Тарасенко.
Около 10 лет назад в редакцию обратился старейший актюбинский журналист и телеоператор Фёдор Тарасенко. Тогда он только написал свой двухтомник «Город. Годы. Люди. Жизнь» об истории Актюбинска и хотел, чтобы читатели «Диапазона» прочли его. Сегодня мы решили напечатать ещё несколько фрагментов из труда Фёдора Тарасенко. Это уникальные воспоминания реальных людей о годах революции в Актюбинском уезде.
Автор книги «Город. Годы. Люди. Жизнь» Федор Тарасенко работал на актюбинском областном телевидении, был оператором, режиссером и журналистом. Значительную часть жизни он посвятил работе над книгой об истории родного края.
– Началось с того, что отец принес мне свои воспоминания о праздновании 100-летия города, в семейном архиве сохранились записи Мощенского, первого городского старосты, журналиста и летописца. Федор Николаевич был знаком с ним лично, – рассказывал его сын и соавтор Юрий Тарасенко «Диапазону». В сборе информации для книги приняли участие работники музея, областного архива и простые люди, прямые потомки первых переселенцев. Автор исторического труда умер в 2011 году, на 85-м году жизни.
Журналист, режиссер и оператор актюбинского телевидения Федор Тарасенко вместе со своим сыном журналистом Юрием Тарасенко много лет собирали документы и свидетельства очевидцев для книги об истории нашего города.
***
«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш мы новый мир построим. Кто был ничем, тот станет всем».
Разрушили и действительно построили. Только какой ценой? К таким ценностям, как свобода, равенство, братство незаметно добавилась еще одна – страх. Страх перед государством, начальником, соседом. Он незаметно заполонил город, ужом прополз по его улицам, проник в дома и остановился в душах актюбинцев. А ведь страх – это прежде всего плод насилия, о котором так красиво поется в гимне.
Случилось так, что в годы гражданской войны Актюбинск стал центром борьбы за советскую власть в Тургайском крае. Здесь были организованы отряды Красной армии, интернациональные батальоны и роты, в которых воевали бойцы разных национальностей. В Актюбинске сформировался Первый Тургайский революционный полк – участник освобождения Оренбурга и многих боев против Колчака и Деникина.
Этим событиям предшествовали волнения, возглавил которые Амангельды Иманов, часто бывавший в Челкарском и Иргизском уездах. В июне 1916 года началось всеобщее восстание в Тургайской области, охватившее аулы Тургайского, Кустанайского, Иргизского и Актюбинского уездов, сформированы и повстанческие отряды, они сконцентрировались в ущельях гор и совершали набеги на почту, разбирали железную дорогу, громили волостные управления, убивали волостных управителей. Повстанцы Кзылжарской волости Иргизского уезда в местности Жаман-Кум разгромили карательный отряд, а отряд повстанцев Иргизского уезда, насчитывающий 2500 человек, атаковал в 70 км от Иргиза около озера Коже-Куль другой карательный отряд. После упорного боя каратели отступили.
Повстанцы Таупской, Аманкульской, и Кзылжарской волостей Иргизского уезда численностью до 7 тыс. выступили навстречу конному отряду подполковника Розена, вышедшему из Иргиза в направлении озера Сабын-Куга. Произошел бой. Отряд Розена отступил. В степи было неспокойно.
Город Актюбинск только что отпраздновал новый 1917 год. В начале марта из Оренбурга в Актюбинск ташкентским пассажирским поездом прибыли два представителя меньшевиков и эсеров. Уже через сутки весь город был буквально наводнен листовками и прокламациями. Уже 17 апреля была проведена первомайская демонстрация под лозунгом «Вся власть Советам!».
По сообщению газеты «Уральский вестник» в Темир прибыли два делегата из Кронштадта и ведут там большевистскую пропаганду. Речи этих делегатов порождают смуту и волнения. В городе был реорганизован актюбинский совет рабочих и солдатских депутатов. В совет вошел большевик В.Ф.Зинченко.
В июле 1917 года на станции Челкар, а потом в мечети Иргиза выступил инструктор петроградского совета рабочих и солдатских депутатов Алиби Джангильдин.
На фоне всех этих событий алашординцы организовали в Бетиаккаре судебный процесс над Амангельды Имановым и его 20-ю сарбазами за участие в восстании 1916 г. Амангельды на суде не признал свою вину и выступил с разоблачительной речью. Суд приговорил Амангельды к 10 годам ссылки в Сибири. На других участников восстания была наложна контрибуция – 150 000 голов крупного рогатого скота и 70 000 рублей.
27 октября газета «Южный Урал» сообщила, что в Актюбинск приехал из Петрограда с мандатом от центрального совета рабочих депутатов большевик, он официально заявил, что власть в руках большевиков. В Актюбинск начали прибывать демобилизованные солдаты-фронтовики, многие были под влиянием идей большевиков. Декреты о земле и мире устраивали почти всех.
Из воспоминаний Николая Карпова
– Из царской армии я приехал в Актюбинск в марте 1918 года, был принят телеграфистом на железную дорогу. Большинство людей были совершенно безграмотны. Никто толком не знал, что такое новая власть совдепы. Первый вооруженный отряд создали на железной дороге. Мировая революция застряла где-то между небом и землей, оставив нам самую обыкновенную бытовуху. Сказать, что время было трудное, это ничего не сказать. Голод подошел вплотную к Актюбинску. На топливо пошло все, что могло гореть. Многие в батальоне ходили босиком или в сыромятных «постолах». Тиф стал явлением обычным. Как-то на занесенных снегом путях обнаружили бочки с ржавой селедкой. Раздали в счет пайка. Носишь бывало этот «паек» в кармане, погрызешь и водичку попиваешь. А как-то обнаружили вагон с семечками. Вся станция была усыпана шелухой. В обращении ходили ташкентские деньги тысячными купюрами, на них изображались дыни, виноград, яблоки. Любоваться можно было, но купить ничего нельзя. За первую половину зимы 1919 года накопилось много трупов умерших от голода, холода, тифа, хоронить их не было никакой возможности. Было решено вывезти их и захоронить в угольной шахте где-то в 7 км от города.
Из воспоминаний Екатерины Потудиной
– Начало января 1919 года. У нас на постое четверо красноармейцев. По постановлению совдепа наша семья обязана их содержать. Жили мы тогда на Старожительской (Александровской), недалеко от Илека. На правой стороне стояли белые, мы их никогда не видели. Часто шли перестрелки. Из разговоров мы знали, что белые концентрируются в Петропавловке и вот-вот начнется наступление. В конце февраля бой шел несколько дней. У наших родственников осколком снаряда убило быка, у соседей Алховых снаряд попал во двор и погибла лошадь, пока они собирались увозить детей в безопасное место. В этот же день на соседней улице (Фрунзе) погиб от разорвавшегося снаряда служащий городской управы, на нашей улице погиб парень по фамилии Жилкин. Два человека погибли в Татарской слободке. Один из них староста Барбетов. На ночь постояльцы вернулись, и мы узнали, что начинается большое наступление. С ними вернулся и мой сынишка, который убежал «в окопы». Там околачивались все мальчишки.
Из воспоминаний Татьяны Грушевской
– До этого я с родителями жила в Орске. Когда начался голод, меня отправили в Актюбинск, к родне. Мне было 17. В кинотеатре я увидела объявление, что набирают женский боевой батальон. После дневного сеанса мы с подружкой пошли в пункт приема. Записывал мужчина в фуражке с красной звездочкой и при нагане. Подробно расспросив кто мы, он обмолвился, что когда мы станем бойцами, будем поставлены «на котловое довольствие», а пока мы курсанты, продукты будут выдаваться сухим пайком. Так я была зачислена «в курсанты». Нас было около 40 девушек. После недельных занятий строевой подготовкой начались занятия по «ружейным приёмам» и матчасти. В воскресенье всем выдали первый курсантский паек – 3-килограммовый кулек пшена. Я воспряла духом, как-никак я перестану быть нахлебником. В следующее воскресенье мы получили по такому же кульку муки. Начались стрельбы. Каждому выделили по 5 боевых патронов. На все курсы было 5 боевых винтовок, приходилось ждать очереди. Все свои патроны я отправила в «молоко» и была лишена следующей пятерки. А команды типа «длинным коли!» и «коротким коли!» мне опротивели. В конечном итоге я бросила все это.
В апреле 1919 года был получен секретный приказ от Зиновьева, командующего войсками Самаро-Златоустовского фронта: «Актюбинцы, готовьтесь к отступлению» и от Михаила Фрунзе: «Актюбинцы, отступайте».
В городе провели мобилизацию, всем выдали винтовки без патронов, и в ночь на Пасху красные тихо отступили. Город обезлюдел. Все население попряталось по погребам. Казачьи сотни без боя вошли в город. Начались пасхальные праздники. Командование белых сразу же выделило взвод солдат для приведения в порядок гарнизонной церкви, в храме отслужили торжественный молебен в честь победы белого воинства. Генеральских погон на торжествах заметно не было. Главным действующим лицом на этом торжественном мероприятии был полковник, увешанный наградами.
Из воспоминаний Н. Карпова
– Приняли решение об эвакуации в сторону Ташкента. Перед отступлением были расстреляны заложники, взятые из жителей города, по крайней мере, нам так сказали. С наступлением темноты вдруг послышалась частая, беспорядочная стрельба. Конечно, расстрел заложников был санкционирован совдепом, где председателем в то время был Скулкин. Мы это решение и сам свершившийся факт не одобряли, но нас никто и не спрашивал. Потом от этого выиграли белые. Первое, что они сделали, вступив в город, так это демонстративно перезахоронили расстрелянных при большом стечении населения.
С приближением к станции Кандагач к нам стали присоединяться другие отряды из Челкара, Казалинска, Кзылорды и небольшой отряд из Тургая. Не буду описывать тяжелые бои в Кандагаче (где мы понесли большие потери), под Темиром, Эмбой, Изембете. В этих местах мы оставили много безымянных могил.
Известно, что под натиском Красной армии со стороны Оренбурга часть колчаковской армии и отряды атамана Дутова вынуждены были отступить в сторону Ташкента, фронт оказался у Аральского моря, где белые были разгромлены. В Челкаре я получил приказ Туркестанского округа немедленно прибыть в Ташкент с телеграфным имуществом. Английские войска, отступая, уничтожили все железнодорожное имущество, в том числе и средства связи. Для оборудования штаба округа и поддержания связи с местными войсками потребовалось телеграфное и телефонное оборудование. Актюбинское оборудование как раз оказалось на месте. После освобождения города от белых все было возвращено.
Из воспоминаний Екатерины Потудиной-Мощенской
– Лето 1919 года. Город заняли белые. На нашу жизнь это событие не оказало никакого влияния. Жителей тревожил один вопрос: рожь поспела, а убирать некому. Мужчины почти все «ходили под мобилизацией», а женщины боялись выходить в поле.
Однажды перед заходом солнца наша улица поутихла, все жители ждали стадо и, перехватив коров, разошлись по дворам. Все чего-то ждали. Наконец, все увидели группу солдат с винтовками, идущих посредине улицы в сторону Илека. Когда группа (человек 20-30) подошла ближе, я увидела, что в середине идут несколько человек в одном белье и босиком. О том, что кого-то в городе будут расстреливать, разговор шел еще днем, но увидеть своими глазами людей, которые шли на смерть… Мне стало страшно. Когда раздались выстрелы, я все бросила и в полусознательном состоянии спряталась в хату. На другой день мальчишки бегали на место расстрела и рассказывали о могиле.
Однажды ночью в конце августа в городе возник сильный шум. Повозки, запряженные лошадьми, опережая друг друга, мчались в сторону Алги. Белые оставляли город. Утром я открыла погреб и вдруг услышала голос: «Хозяюшка, не пугайся и не выдавай нас, мы хотим перейти к красным». Я испугалась, захлопнула дверь и поняла, что белые оставили город. А через несколько часов во двор заехал верхом на лошади брат моего мужа, Семен Николаевич Потудин, который у красных служил каким-то командиром. Он рассказал, что наступали они со стороны Оренбурга, и белые оставили город без боя.
8 сентября прошло первое заседание Актюбинского уездного ревкома, обсуждали снабжение хлебом, организацию детского приюта. С этого времени на актюбинской земле начинается ленинская продразверстка. 85% населения города занимались земледелием, и очень скоро каждый житель испытал ее на себе. Приближалась зима. Положение стало чрезвычайным. »
–Из книги «Город. Годы. Люди. Жизнь»
Комментарии 31