Валентине Мостовой 63. Она была единственной дочерью руководителя  автотреста, многие годы проработала в торговле. Сегодня за её плечами 6-летний стаж наркоманки и две ходки на зону. После последней  Валентина завязала с наркотиками, стала волонтёром  СПИД-центра.

Наркоманы, и стар, и млад, называют ее Валюней. Сама она соскочила с иглы еще в 2001 году, когда первый раз оказалась на зоне. Теперь она ходит по актюбинским притонам и раздает шприцы тем, кому завязать с наркотиками не удалось. Все эти притоны она хорошо знает.  Врачам там двери не открывают. Валентине же удается уговорить обитателей  обследоваться, сдать кровь. Наркоманы знают: полицию она не приведет.

– В 60 лет я впервые поняла, что потеряла все, – говорит Валентина Мостовая. –  Сына убили, муж пропал, жилье у меня забрали, и даже пенсии у меня не было. Идти после отсидки было некуда. Единственным родным человеком, оставшимся у меня, была внучка. Катя родилась, когда я сидела в СИЗО, и воспитывалась в детдоме. После колонии я сразу поехала к ней. Обнялись мы, рыдаем, у меня в тот момент вся жизнь перед глазами прошла. И я решила: ради Катеньки надо начать жить по-другому. Когда знакомые дев­чата сказали, что нужны волонтеры в СПИД-центр, я подумала: эта работа для меня.  Волонтеров обычно берут из числа бывших наркоманов – у нас есть доступ к той среде. 

– Вы из вполне благополучной семьи, работали в торговле. Как  получилось, что вы стали наркоманкой, причем уже в солидном возрасте?

– Наркотики – это болото, которое может затянуть человека в любом возрасте.  Мне было 45, когда я вплотную села на иглу. Зря я не слушала своего отца,  делала все ему наперекор. Отец у меня работал замдиректора автотреста, мама трудилась на мебельной фабрике, я была у них единственным ребенком. После школы работала в машинно-счетном бюро у отца, потом кассиром на торговой базе и бухгалтером. В 1974 году я вышла замуж. Отцу мой муж никогда не нравился. Тот был наркоман со стажем. С 14 лет курил анашу. Я этого не знала. Потихоньку на это дело он подсадил и меня. Разболится голова, он бросает в воду шарик опия, говорит: выпей, пройдет. И действительно проходило. Со временем я уже не могла жить без этого. Муж у меня работал водителем на мясокомбинате. Вся зарплата, левые доходы уходили у него на наркотики. Мы и скандалили, и разводились, вот он и решил: лучше  подсадить и меня, чем я его буду пилить. Так часто бывает: наркоманят и муж, и жена. В большинстве случаев муж втягивает жену. Подсесть на это дело можно и в 40, и в 50.

В 80-х Актюбинск называли маленьким Чикаго. Наркотики можно было найти хоть зимой, хоть летом. Наркоманы давали деньги курьерам, они привозили опий из других городов. Со временем муж этот опий стал разводить и колоться. И мне уколы делал. До перестройки на весь Актюбинск наркоманов было человек 100. Потом пришла свобода, появились цыгане-барыги, которых крышевали  полицейские, и наркоманов стало куда больше.  

– И вы торговали наркотиками. Вы же сидели за это… 

– Первый раз я получила срок в 2001 году за сбыт героина. Но я им не торговала. У нас у каждого свои места, где мы его покупаем. Все наркоманы друг друга знают.  Бывает, кто-то просит купить дозу для кого-то, и я покупала. На том и попалась. Получила 5 лет за  единичную продажу. Сидела в женской колонии в Карагандинской области. Работала на фабрике, шила робы. 

– Как на зоне относятся к наркоторговцам?

– В колонии 159/2 сидели в основном убийцы. Мы не делились: этот убийца, тот наркоторговец.  Такое только в мужских колониях есть.  В женской, если человек переживает, что совершил грех, могут сочувствовать. Если он еще и хорохорится, могут поколотить. В остальном все, как и в обычной  жизни. Показал слабину – заклюют. Меня на зоне называли тетей Валей. Со мной сидели в основном молодые. С 95-го года в стране началась усиленная борьба с наркобизнесом, сажали и тех, кто продавал наркотики, и тех, кто хранил. Как я там обходилась без наркотиков? Я еще в СИЗО переболела.  Потом  отвыкла. Нет доступа к наркотикам – нет и  потребности.

Дома меня ждали сноха, сын и муж. Когда уже сидела, родилась внучка.  Я очень переживала, что не  увидела ее. Обо всем жалела. Как говорится: вот он локоток, а не достанешь.  В 2003 меня освободили условно-досрочно.  Пока сидела, убили сына. 

Вернулась, стала ездить в Оренбург, привозить конфеты, печенье, торговать.  Муж ремонтировал машины, заработанное тратил на наркотики. В 2006 меня снова посадили. Нашли 0,46 грамма героина. Подкинули их мне. Кому-то приглянулась наша квартира. Через 2 месяца посадили за сбыт сноху. Муж пропал, перед этим чужим людям дал доверенность на квартиру.  Сноха и сейчас сидит. Ей дали 10 лет.  Отбывали мы срок вместе. С нами сидели те, кто попадает на зону в 5-й, 6-й раз. Таких называют «многоходками». Среди них много ВИЧ-инфицированных. Наркотик  проник и на зону. Колония «разморозилась» – то есть туда попал наркотик – в 2009 году. В 2010 меня освободили. Живу у подруги, оформила пенсию, помогаю сотрудникам СПИД-центра. Я ведь все притоны в городе знаю. Они на Есет батыра, Скулкина, Тургенева.  Я беседую с наркоманами,  вожу их на медосмотр. Если из ста хоть один соскочит с иглы, значит, я не зря работаю. 

– И такие есть?

– И не один. Большинству наркопотребителей  около 25 лет. Есть еще моложе. Но с теми сложнее, особенно если на «крокодиле» [так называют кустарный наркотик, в состав которого входят кодеинсодержащие препараты, бензин, растворители, сера от спичек. От инъекции появляются язвы, кожа становится похожей на кожу крокодила. – Прим. А.А.]. Несмотря на запрет, аптеки продают кодеинсодержащие препараты. Наркоманы знают, какие из них в сговоре с полицией. Там препараты продают в 2-3 раза дороже. Чтобы найти деньги, молодежь ворует. Есть дети из  обеспеченных семей. На некоторых страшно смотреть. Они гниют заживо. Есть девушка с гангреной.  Она шприцем занесла инфекцию в пах. 

Когда я начала работать, наркоманы говорили мне: «Валюня, ты что!». Не верили, что я не колюсь. А им объясняла, что только сейчас жить нормально начала. Возвращаться в прошлое я не хочу. 

Анна Каспирова, 

заведующая эпидотделом СПИД-центра:

–  Валентина Мостовая – наш нештатный сотрудник. Она помогает в подборе участников для забора крови, раздает шприцы. Этим может заниматься только человек, вхожий в среду наркоманов. В месяц охват составляет 70-80 наркопотребителей. На каждый выезд составляется маршрутный  лист, каждого человека вносят по коду… Это огромная работа. От глобального фонда по борьбе со СПИД, туберкулезом и малярией нештатники получают деньги на проезд.  Проект рассчитан до конца года, но Валентина Васильевна говорит, что готова помогать безвозмездно.